Нежная мятежница [= Тревоги любви ] - Джоанна Линдсей

— Я купила их, — настаивала она, догоняя его. — Я чертовски хорошо за них заплатила.

— Но ты не должна была. Начнем с того, что ты не должна обращать внимание на платежи и давай оставим все как есть, хорошо? — он улыбался ей. Улыбался! Он даже вдруг обнял ее за плечи.

— Не будь так упрям, Энтони. У тебя и так достаточно долгов. Я хочу заплатить за это сама, я…

— Спокойно, дорогая, — перебил он ее, мягко поглаживая ее руку. Ты напрасно радовалась, что я буду сражен твоими расходами. Ничего со мной из-за этого не случится. Ты можешь переставить мебель в тысячи домов, и я даже бровью не поведу.

— Но ведь ты не богат! Он довольно рассмеялся:

— Достаточно иметь брата, гениально делающего деньги. Можно сказать, что Эдвард своим касанием все превращает в золото. И он управляет семейными финансами с нашего благословения. Если городской дом не устраивает тебя после всех твоих приобретений и после всего, что тебе пришлось в нем пережить, у меня есть несколько поместий в Кенте, в Носхэмптоне, Норфлоке, Йорке, Линколне, Вайлтшире, Девон…

— Достаточно.

— Ты так разочарована, что я не женился на тебе из-за твоих денег, моя дорогая? И поскольку мы коснулись этой темы, я хочу предупредить тебя, Розлинн. За твою одежду, украшения и все, что украшает твое тело, буду платить я.

— Тебе все равно перешла часть их по брачному контракту. Я положила их на твой счет этим утром.

Он был доволен.

— Тогда ты поедешь в банк и положишь эти деньги на счет наших детей.

Ее независимый дух был взбешен, а женское сердце удовлетворено: от слова «дети» у нее закружилась голова. Похоже, что их трудности наконец исчерпаны, а она ведь не смогла бы сама решить эту проблему.

— Я думаю, что с этим вопросом покончено, — сказал Энтони, вводя ее в дом. — Но у нас есть еще кое-что, безотлагательно требующее обсуждения.

Сердце Розлинн забилось сильнее, но она не знала точно, что он имел в виду. Поэтому она не позволяла себе надеяться, когда он взял ее руку и повел наверх. Даже когда дверь закрылась за ним, она еще не была уверена в его намерениях. Он пересек комнату, снял пиджак и кинул его в кресло, в котором они занимались любовью прошлой ночью. Она нахмурилась, увидев кресло. О, она помнила урок на нем, который он обещал. В ее груди проснулось желание — сражаться со странным разлагающим действием этой комнаты.

Он подошел к кровати и сел на нее, потом медленно начал снимать свою белую рубашку. Сердце сжалось у нее в груди. Он был так привлекателен — неужели он всегда будет относиться к ней только формально?

— Насколько я понимаю, ты просто симулируешь страстное желание?

— Симулирую? — его брови в изумлении взметнулись вверх. Ты все еще не веришь в непосредственность, дорогая? Лучше подойди и помоги мне снять обувь. Подойдешь?

Розлинн еще могла бы вынести отвращение, но отсутствие страсти — никогда. Она сделала вид, выражавший саму покорность.

— Ты нервничаешь, — отметил он, когда она склонилась, снимая второй ботинок. — Не нужно, моя дорогая. Ты должна пользоваться любой возможностью.

Он увидел, как напряглась ее спина, и тут же пожалел о сказанном. Он сделал все, что нужно, прошлой ночью, и она не забудет урока уже никогда. Но он не должен снова повторить его, решил Энтони, и она оказалась сжатой между его ногами, а его руки ласкали ее так, что у нее перехватило дыхание. Она откинула голову назад и изогнулась в руках Энтони. Он положил ее на постель и наклонился над ней, все еще держа ее ноги сомкнутыми между его.

— Разве это симуляция, моя дорогая? Не могу поверить, что мы с тобой способны симулировать в любви.

Он накрыл ее рот своим с такой страстью, что все ее волнения по этому поводу прекратились. Она была на седьмом небе. Это было великолепно. Всепоглощающий огонь страсти сжигал все причины волнения. Прошлая ночь была забыта. Он целовал ее так, как будто бы он умер сейчас, если бы не сделал этого, ничего не требуя от нее, и душа женщины оживала под его руками.

— Я уезжаю дня через два. Тони, — первое, что сказал Джеймс, входя в гостиную.

— Помочь упаковать вещи?

— Не будь занудой. Я знаю, как ты хочешь, чтобы я остался.

Энтони хмыкнул и продолжал завтракать. — И когда же ты, наконец, решил уехать?

— Когда увидел, как безнадежно твое положение. Просто уже не смешно наблюдать за тобой больше.

Энтони даже уронил вилку, а брат спокойно обходил стол, накладывая себе еду на тарелку. Энтони думал, что за последние две недели он весьма преуспел: ему достаточно было прикоснуться к Розлинн, чтобы она упала ему в объятия.

— Ты не откажешься объяснить свое замечание?

Джеймс сел напротив него и с едкой ухмылкой обвел глазами:

— Роскошная обстановка. Во сколько она тебе обошлась?

— Перестань, Джеймс! Тот пожал плечами:

— Все очевидно, дорогой мальчик. Я же видел, как она вышла из твоей комнаты как-то утром. Вы ведь там не в прятки играли, правда? А когда вы выходите из спальни, то стараетесь выглядеть как чужие. Столько женщин готовы есть у тебя с ладони — а она что, недосягаема?

— Она не похожа на других женщин. Она необычна… и дело в том… Я хочу, чтобы она пришла ко мне по собственной воле, а не из-за обстоятельств, когда у нее не было выбора.

— Ты хочешь сказать, что она не хотела идти к тебе? — Энтони нахмурился, чем вызвал смех Джеймса. — А может были неприятности из-за той блондинки? Неужели она что-то унюхала? Ты должен был объяснить ей подоходчивей.

— Советы от тебя — это последнее, что мне нужно, — вскипел Энтони. — У меня своя стратегия в отношениях со своей женой.

— Очень странная стратегия. Свидетелем ее я был: враги — днем, ночью — любовники. Я бы не смог вытерпеть подобного. Если женщина не сдается…

— А если не сдается, то что?

И тут в дверях показалась Нетти.

— Извините меня сэр Энтони, но леди Розлинн хотелось бы сказать вам несколько слов.

— Где она?

— В своей комнате, мой господин. Она не очень хорошо себя чувствует, чтобы спуститься.

Энтони недовольно посмотрел на женщину.

— Черт возьми!

— Вы только посмотрите? Он узнал, что его жена больна и вместо того, чтобы беспокоиться, — удивился Джеймс.

— Замолчи, Джеймс, ты же не знаешь, о чем идет речь! Если она больна, то тем, о чем сама молилась. Я заметил это еще утром… — Энтони замолчал, почувствовав, как брат заинтригован. — Черт возьми, она собирается мне сказать, что я буду отцом.

— А… ну, это же превосходно! — радостно сказал Джеймс, но, заметив хмурый вид Энтони, нерешительно добавил: